«Славянские имена»

Р А Ж

УРОК ДЕСЯТЫЙ

Театр Станиславского мог возникнуть только в России, поскольку мы понимаем и любим лишь то искусство, где актер проживает на сцене, а зрители сопереживают актеру и герою, коего он играет. Все остальное смотрим из любопытства. То есть, чувства и эмоции возникают у нас лишь при условии соучастия в спектакле. Точно так же мы читаем хорошие книги и смотрим кино, от того поэт и сказал – «Над вымыслом слезами обольюсь…»

Актерское мастерство и талант стихотворца напрямую увязаны с магией слова, в их умении извлекать из него тончайшую энергию, воздействующую на наше подсознание. Суть такого явления заключается в вибрациях, вызываемых звучанием – именно они сокрыты в гимнах, былинах, сказаниях и «словах» а извлекаются лишь вещими перстами и голосами боянов. Мы же все помним то состояние, когда от сочетания определенных слов и звуков продирает непроизвольный мороз по коже и душа замирает. Если вы ловите это состояние, значит, не все потеряно, вы живы, и ваши «каналы» связи со словом открыты. Если нет, то мертвы, и воскресить может только природа и ее звуки.

Как чувствительные приемники, мы живо реагируем на вибрации, издаваемые зверями и птицами, и, посути, начинаем понимать их язык, но не умом – солнечным сплетением. Мы ощущаем не только собственный страх, к примеру, от медвежьего рыка или волчьего воя; мы еще слышим их чувства – грозность, тоску, радость, восторг, умиление. И это говорит о том, что контакт с природой нами еще не потерян, еще есть «провода», по которым бегут живые токи. Скажу больше, голоса и чувства животных в последнее столетие мы стали понимать лучше, нежели чем друг друга, но это тема отдельного урока, мало связанного со словом. А сейчас вернемся к нему, к слову и попытаемся проникнуть в загадочное пространство, в мир, где существуют неосязаемые энергии, где мы слышим то, чему не внемлет ухо в обыденной жизни, где видим незримое.

К счастью, великий и могучий сохранил не только слово, означающее особое состояние тела и духа, но и косвенные указания на способ достижения такого состояния. Раж – буквально, солнечный огонь, свет, и мы можем обретать его, ибо существует выражение – войти в раж, то есть, каким-то образом насытиться энергией, открывающей беспредельные возможности человека.

Нам более знакомы слова неражный и еще кураж, хорошо известный актерам на сцене, спортсменам на ринге, солдатам, когда они получают его и творят чудеса храбрости и самоотверженности. Ну и нам это не в новинку, если худосочный, очкастый сосед за стенкой по пьянке начал куражится, ругаться, ломать мебель и притеснять домашних. На утро же просить прощения и тайно изумляться, как это ему удалось выбросить рояль с балкона, если его заносили в квартиру четверо матерых грузчиков, а он сам и отжаться раз, и то не может. В том и другом случае человек испытывает необычное состояние духовного и практически неуправляемого подъема, некое возбуждение, вызванное переживанием по Станиславскому, либо алкоголем. Однако кураж, это лишь приближенное к ражу, состояние, о чем и говорит слог ку, как в слове кумарить – состояние полудремы, легкого забытья, купно - вместе.

Истинный раж сам по себе возникает в исключительных, критических ситуациях и называется состоянием аффекта. Это когда человек бесконтрольно совершает неосознанные действия, связанные с невероятным приливом физических сил. Известно множество случаев, когда например, хрупкая женщина сбрасывает с рельсов трамвай, придавивший ее ребенка, и при этом даже связки суставов остаются целыми, когда монтажник на стройке ловит трехтонную железобетонную балку, падающую сверху, и отбрасывает, как щепку, когда люди прыгают со скал, из окон девятого этажа, чтоб спасти кого-то и не получают ни переломов, ни сотрясений мозга. И особенно много подобных подвигов на полях сражений, будь то Куликово, Бородинское или Курская дуга.

Каждый из нас куража повидал достаточно, особенно хулиганского, нетрезвого, но и каждый хоть один раз, но позрел, что такое раж. Впервые я столкнулся с этим чудом в юности, когда мы пытались закатить бревно на пилорамную тележку. Мороз за двадцать, лес в штабеле мерзлый, неподьемный, вершину балана кое-как уложили, комель же соскользнул к рельсам и ни руками, ни вагами не берется. Нас же всего трое – два пацана и зек Дима, мужик худой, заморенный в лагерях, но нервный, нетерпимый и злой, когда возникает такая заминка. Мы его подкармливали, а он почти ничего не ел, на одном чифире жил. Пилорамщик ничуть не лучше, орет – подавайте! – а мы облепили бревно, возимся, пыжимся и никакого толку. И вдруг Дима говорит – отойдите все! Не мешайте! На глазах возникла какая-то серая поволока отстраненности, жилы на тощей шее вздулись, нос заострился - схватил комель и забросил в одиночку. Причем, на вид, легко, мгновенно, только короткий выдох сделал. Пилорамщик потом приставал к нему, дескать, ну-ка, повтори, однако Дима терпеливо молчал и отводил яростные глаза; он по воле ходил, как по лезвию ножа и состоял еще под комендатурой. Войти в раж, чтоб вытерпеть, сдержаться, для него было нормой, иначе опять тюряга…

Вы замечали, как спортсмены готовятся к решительному моменту? Как примеряются прыгуны, штангисты?

Что происходит с хрупким, весьма уязвимым человеческим организмом в эти мгновения? Взрыв какой энергии насыщает тело сверхвозможностями божественными? Раж и раз слова тождественные, состояние аффекта, это состояние, когда человек уподобляется богу. Но тогда в каких органах, центрах, тканях она, эта божественная энергия, хранится до нужного мгновения, как накапливается, откуда и каким образом высвобождается? Ломоносов же конкретно определил: ничто не берется из ничего…

С точки зрения религии, сила эта явно дьявольская, не чистая, ибо человек рассматривается, как раб божий, покорный, боязливый и послушный. Коль способен творить эдакое, явно бес вселился – таково расхожее мнение. Наука сторонится подобных вопросов, поскольку ее, науки, логика в этом месте очень тонка и в тот час рвется. Но раж существует, признан, пусть даже и называется юридически и медицински туманно – состоянием аффекта. То есть, вроде бы временное помешательство, затмение разума. А ведь в состоянии ража наше сознание напротив, просветляется до уровня божественного! Вкупе с включением скрытых физических возможностей. Хотя человек чаще всего потом ничего не помнит, срабатывает защитная реакция психики. Или напротив, возникает некий барьер, уберегающий состояние ража от разума человеческого? Дабы он аналитическим путем не проник в тайны его существования? Не повторил предшествующих ражу, действий, и тогда беспамятство становится прикрытием божественных возможностей нашего организма.

Исследуя Дар Речи, я пришел к выводу, что существуют технологии, когда не теряя головы, можно войти в раж и выйти, включить этот ресурс и выключить.

В романе «Волчья хватка» я описал один из способов, каким образом можно входить в управляемое состояние ража, причем, достигать его вершины – левитации. Русский язык сохранил все, в том числе, и целое гнездо слов, указывающих на технику управляемости, однако я не стану называть их и раскрывать некоторые ключевые моменты, ибо народ наш, жадный до чудес, немедленно начнет экспериментировать. Кто же сам умудрится проникнуть в эту сокровищницу и добыть информацию, тот меня поймет и тоже прикусит язык.

После выхода романа в свет появилось десятки самодельных правил, от которых нет никакой особой пользы, кроме обычных растяжек суставных узлов, сухих и мокрых жил. Мало того, по ражной увлеченности своей, вся эта самодеятельность вводит людей в заблуждение легкостью достижения состояния ража. Дескать, повисел на правиле в местном парке, потренировался три выходных, и готово дело. Несколько молодых людей уверяли меня, что освоили технику в совершенстве, и у них получается даже преодолевать гравитацию, однако на практике ничего изобразить не могли. Появились так же самодеятельные лекари, морочащие головы людям, а один даже запатентовал правило! Думал, просто чудик, но оказалось – хитромудрый заяц, можно ведь еще и бабла срубить. (Это выражение, кстати, не сленговое и далеко не современное: «срубить бабки» значит, выиграть в бабки – суставные кости от крупного рогатого скота, используемые в ребячьей игре, атавизмы которой угадываются в боулинге).

Дабы не искушать «полетами во сне и наяву», не буду на сей раз вдаваться в подробности технологии, хотя могу подтвердить: да, основной накопитель солнечной, божественной энергии раж – красный костный мозг, заполняющий все пустоты и поры скелета. Ему отведена функция вырабатывать эритроциты, лейкоциты и мегакариоциты – главные составляющие крови, но это его не основное ремесло, так сказать, конечный продукт. Начальное же – аккумулировать энергию света и тем самым связывать нас с солнцем, с правью. Сбой, нарушение этих способностей ведет к излишнему накоплению солнечной радиации и тяжелому заболеванию – белокровию, когда требуется пересадка костного мозга.

В глубокой древности наши «необразованные» и простодушные пращуры прекрасно об этом знали и благоговейно относились к могилам своих предков, к их костям, и если случалось оставлять земли, то выкапывали прах и перевозили с собой на новое место (если не предавали умершего огню). Кость – кощ – кош – кошт, буквально, добро, богатство, состояние (отсюда кощей) – это кстати о ценностях земного существования. Могилы предков давали силу и энергию, скопленную за жизнь, ибо излучали ее и после смерти. Поэтому земля становилась родовой, родной, если в ней кого-то хоронили. Так что предки наши обживали и защищали не только пашню, жилище, место обитания – в первую очередь, курганы, прах дедов и отцов. Вместе с захоронениями параллельно существовал обычай предания тела покойного огню, и этот обряд описан многими путешественниками, что вводит в заблуждение историков, да и нас с вами, когда пытаемся понять, почему одних усопших сжигали в ладьях на берегу реки, других зарывали под курганами. Обычно все склоняются к мнению, что причина кроется в статусе умершего, де-мол, князей предавали огню, а кого попроще – земле. Но это воззрение закомплексованного, полуслепого современного ума, не более того. Наши пращуры были мудрее, и, соответственно, рассуждали иначе. Дело в том, что обряд сожжения подразумевает высвобождение накопленной энергии ража одномоментно, вместе с огнем, поэтому такие похороны проходили при огромном стечении народа. И отсюда тризна – вроде бы потешная, невзаправдишная схватка, чтобы разделить на всех поровну полученную энергию, перевоплотить ее в воинское искусство. Когда как энергия праха преданного земле источалась на протяжении многих столетий.

Поклонение предкам возникло не на пустом месте, не только из чувства долга и уж не из боязни покойников. И сейчас мы не знаем, что за сила тянет нас к могилам, где лежат близкие и родные, думаем, обычай…

Есть весенний праздник – радуница, радоница или Красная горка, перешедший из древнего православия в христианское. В этот день непременно ходят на кладбища, накануне прибранные, и поминают усопших. Но спросите, что означает название праздника, никто ничего толком сказать не может. А ларчик открывается просто: ра – солнце, свет, дун-дон – дуновение, течение чего-либо. То есть, это праздник, когда прах предков источает энергию, подпитывает живущих. Мы ее чувствуем и приобщаемся к немеркнущему течению света рода своего, мы приобщаемся к вечности, если хотите. А это уже не просто посидеть у могилки, выпить и закусить…

В детском возрасте, когда красный мозг находится даже в трубчатых костях, организм человека совершенен и богоподобен, поэтому хрупкий на вид, легкоуязвимый ребенок имеет огромный запас прочности. Он буквально впитывает энергию солнца, летает во сне, и при определенной тренировке мог бы летать наяву. Отсюда и появилось убеждение, что малых детей бог бережет, впрочем, что не далеко от правды, и они – ангелы с крылышками, поскольку находятся в состоянии куража – состоянии, приближенном к ражу. Поэтому говорят, ребенок куражливый, то есть, с нашей точки зрения, не адекватный, не спокойный, возбужденный и все время пытается отстоять глупые, на наш взгляд, прихоти. С появлением желтого, жирного мозга в крупных полостях костей, человек приобретает детородные возможности, в буквальном смысле отдает накопленную энергию, силу и свою сакральную часть плоти – кровь с накопленной энергией, будущему потомству. (Как известно, красный мозг участвует в кроветворении).

Половое созревание приземляет человека, выводит из-под опеки бога, и остановить этот процесс невозможно ни оскоплением, ни осознанным воздержанием и строгим постом. Правило (как тренажер) служит лишь одним из инструментов перевода жирного желтого мозга в красный, то есть, способствует возвращению ему аккумулирующих функций без нарушения способностей чадородия. Нет, подобное возможно и естественным путем, без воскресных упражнений в парке или у себя на кухне (правил наделали даже портативных, для малогабаритных квартир), однако при условии ранения и большой кровопотери. Другими словами, для того, чтобы телом и существом своим снова уподобиться богу и принимать энергию солнца, надо пролить в битве кровь, отдать ее земле. Кто вдумчиво читал «Волчью хватку», тот верно, отметил это обстоятельство в судьбе главного героя. А потом, начиная с сорокалетнего возраста очень долго распинать себя на дыбе. Правило всего лишь правит тело, приводит его к способностям, коими обладает правь, грубо говоря, помогает перекрасить костный мозг.

А есть еще спинной, напрямую сочетающийся с красным в позвоночном столбе…

Дар Речи ценен тем, что не в пример археологическому материалу, четко и определенно сохраняет психологию давно минувших лет и у нас всегда есть возможность сопоставления и анализа. Синонимы слова неражный в обычном понимании, больной, худой, или еще точнее, неказистый – еще одно слово, смысл коего дошел до нас лишь в «отрицательной» форме. Вы слышали слово – казистый, то есть хороший? И не услышите, мало того на ЕГЭ вас провалят и скажут – такого слова нет. А оно существует. Корень каз – такой же мудрый и сложный, как раж и в нем заложена двойная информация. По первому плану он означает начальный, относящийся к аз, к началу начал, поэтому сущи «начальственные» слова приказ, наказ, заказ, указ. А вот по второму интереснее – огонь души! (ка – душа Матери-сырой-земли, з – огонь, свет). Неказистый – не имеющий живой, светлой, пламенеющей души! И тут возникает другой ряд слов, отличный по смыслу – казнь, наказание, буквально, лишение начала, души, огня и света (отсюда – кара). Значения смысла раж и каз сливаются в единую плоть и становится понятно, как мыслили наши предки, прах коих и доныне питает нас своей энергией.

И здесь самое время вспомнить о казаках. Откройте любой словарь, и там найдете, что слово заимствовано из тюркского, означает скачущий всадник или просто вольный человек. И точка. Так решили глухие к слову, составители, поскольку звучание очень уж похоже на тюркское, тем паче, еще в 19 веке казахов называли казаками, хотя они к славянскому казачеству не имеют никакого отношения. Разве что опосредованное, через казачьи заставы и станицы, расположенные по рубежам империи.

Первое, что бросается в глаза, это глубинная, неотделимая врезка слова в языковую плоть, устойчивость и выживаемость корня каз, его прямая связь с раж. Заимствование возможно лишь в двух случаях – когда нет аналога в языке, либо под непосредственным «социальным» влиянием, когда слово вызывает неприязнь и становится ругательным, как «орда» - полчище или становище неприятеля, «баскак» - сборщик дани. В нашем случае заимствование бессмысленно, ибо славянское каз – коз по смыслу полностью соответствует обозначаемому предмету и несет в себе внутреннюю символическую нагрузку. Казак буквально человек, дающий начало, начинающий, первопроходец. После разгрома Хазарии князь Святослав оставил часть своего войска на устьях трех рек и берегах трех морей, некогда бывших под контролем хазар и определил им службу – каз, дабы охранять южные рубежи отечества. Отсюда и пошли три казачества – донское, кубанское, терское.

На все новые места и земли сначала приходили казаки с наказным атаманом (выборные чаще в мирное время), а уж потом переселенцы. Причем, в казаки верстали, то есть, оказачивали, как крестьян Русского Севера, прежде чем отправить их осваивать сибирские просторы и Дальний Восток. То есть переводили в иной разряд, сословие, можно сказать, возводили в особую касту, придавали статус служилого человека, воина, защитника. Это был целый ритуал, ибо поверстанный входил в новое, незнакомое для него, состояние, светлой, огненной души, обретал ярое сердце, без коего наши пращуры никогда бы не дошли до пролива, названного именем казака Дежнева. Не хватило бы никакой иной энергии, тем более, меркантильной, дабы одолеть бесконечное пространство, пройти за сотни рек, через десятки волоков, через невзгоды и опасности.

Но главное, оказаченный земледелец или охотник обучался ратному искусству, в основе коего лежал… тот самый раж, позже названный казачьим спасом. Еще одно соединение внешней и внутренней сути слов!

Казачий спас, как и все иное, чудотворное, родился и вырос из древней традиции, донесенной до нас Даром Речи. Память у поколений бывает и коротка, но у его величества Языка она бесконечна. В скифо-сарматский период нашей истории еще был повсеместно жив потрясающий обычай, отмеченный кстати, и в письменных источниках. Если атаки тяжеловооруженной конницы оказывались безрезультатными, ратники снимали с себя кольчуги, латы и бросались на супостата обнаженными до пояса, с одними мечами и копьями в руках. Шли в смертный бой, побеждали и оставались неуязвимыми! Все бы это можно было принять за аллегорию, но великий и могучий сохранил ссылку – в слове оголтелый, напрямую связав раж и этот обычай. Теперь мы называем оголтелыми дерзких, наглых подростков-скинхедов, американских «ястребов», политику того или иного государства. В общем, все, где зрим одержимую, порой полубезумную страсть в достижении своих целей.

И оголтелость наших пращуров-воинов невозможно списать на хитрость, «психическую атаку», приводящую противника в шок. Есть одно слово, выказывающее ритуальность подобного военного маневра – колоброжение. Скидывая доспехи, рать или ватага одновременно колобродила – ездила на конях по замкнутому кругу и распаляла себя воинственным, боевым кличем – вар-вар. Не исступленно, не истерически, а осознанно, с нарастающей силой творила этот танец-хоровод, извлекая из плоти своей яростный огонь, суть, энергию ража. Потому греки, сполна вкусившие этой хмельной ярости на ристалищах, называли всех скифов, славян варварами. Сам клич можно перевести с русского на русский, как «в землю, в землю», поскольку существовал обычай: поверженного супостата закапывать, предавать останки червям, а своих павших соплеменников – огню, тем паче если сражение происходило на чужбине, вне родной земли.

В летописях можно прочесть замечательную фразу – отзвук былых возможностей: «кликом полки побеждаша». И можно себе представить, что происходило в эти мгновения на поле брани, когда оголтелые воины плясали на лошадях по кругу, изрыгая могучий рев, сплетаясь голосами, яростью, и единой волей одолеть супостата. Кстати, энергия эта хмелит, как вино или крепкий мед, откуда и взялось предубеждение, будто войти в раж легче всего пьяному. Однако сей хмель не кружит, не тормозит голову, не подрубает коленки – напротив, куражит, обостряет все чувства, интуицию, реакцию и связанную с ней, работу сухих и мокрых жил, ибо в состоянии ража сознание полностью никогда не отключается, а становится мерцающим, как далекая звезда. Все движения, действия контролируются на подсознательном уровне, отчего реакция бывает мгновенной, молниеносной. Меч в деснице и впрямь превращался в волшебный кладенец и мог косить налево и направо, как косят траву, полуобнаженное тело не делалось ни твердокаменным, ни железным – наоборот, невероятно чувствительным, как бы если с тебя содрали кожу, и тем самым обретало неуязвимость. Боевой же конь, захваченный стихией этой энергии, тоже входил в раж. Обыкновенный человек на какое-то время вырастал в богатыря, по крайней мере, в глазах противника, и совершал немыслимые, не адекватные действия. Так скифы, выстроившись перед битвой с персами, наконец-то настигнувшими их в южно-русских степях, бросились ловить зайцев, которых во множестве выгнали из травы. И тем самым повергли Дария в шок.

Конечно, вокруг казачьего спаса тоже сложилось много сказок, и ныне появилось немало сказочников, которые тебе изобразят его, сидя за столом – научат, как ловить пулю на лету и заодно из простой водки сделают, например, лимонную или анисовую. Между тем и здесь язык сохранил ясно читаемую первооснову спаса – спасения уязвимой человеческой плоти, а вовсе не вид боевого искусства, тем паче, рукопашного. Если быть точным, то спас, это неотъемлемое и сопутствующее качество всякого боя, будь то кулачный поединок или сражение, где надо избежать опасности, дабы нанести удар или уязвить супостата. Корень пас означает уклонение, спасовать – уклониться. Это слово перекочевало в спорт и там укоренилось в виде паса, распасовки, то есть, передачи мяча, шайбы, где его первоначальный смысл так же прослеживается. Кстати, слово живо и в картежной игре, где участник, уклоняясь от розыгрыша, говорит «пас» (преферанс). Спас подразумевает комплекс, серию телодвижений, позволяющих уходить от удара неприятеля, от стрелы, пули и если спортсмен-боксер делает это осознанно, изучив методику ведения боя соперника, то воин, вошедший в раж – подсознательно или даже бессознательно.

Теперь про меч-кладенец. Уж каких только кривотолков нет на эту тему: тут тебе и технологические изыски получения и ковки железа, мол, отливают крицу, зарывают ее в навоз и ждут много лет – делают кладь, закладку. Дескать, потом из зрелого железа куют лезвие, да не сразу, а только на вечерней или утренней заре, или ночью, поскольку кузнечное дело – колдовское, потом закаливают, используя некие таинственные вещества и жидкости. Или вовсе расскажут волшебную историю. Возможно, так оно все и есть, но язык сохранил в слове кладенец указание не на технологию производства, а на приобретаемые мечом, качества, связанные с энергией ража. Однако об этом речь пойдет на следующем уроке.

Продолжение следует...


Источник: Блог Сергея Алексеева в Живом Журнале

Л Ю Б О В Ь

УРОК ТРИНАДЦАТЫЙ

Как мы уже убедились, в русском языке основную тайну слова содержит в себе слогокорень. Удивительно, что самая короткая часть «языковой единицы», чаще состоящая всего-то из двух, редко трех знаков, обладает такой потрясающей емкостью, способна накапливать и хранить самую точную, неизменную информацию. Причем, трехзвучный или трехзнаковый, он непременно включает в себя твердую букву О, соединяющую согласные лов, бор, дор, сор, мол, дол и т.д. Пожалуй, такое обстоятельство можно считать нормой для «акающего» языка, когда закономерно употребляется звук О. В других случаях его присутствие, как вода, размывает, разжижает суть слова: корова – крава, молодец – младец, голос - глас или вовсе меняет его изначальный смысл как в слове брада – борода. Выпадение О может образовать совсем иное слово, как долина – длинна (расстояние).

Этим своим качеством, вмещать и хранить зерно истины, слогокорень напоминает специальный глиняный сосуд – жбан, в котором переносили горящие угли, причем, иногда на большие расстояния. Беречь и нести огонь делом было важным, княжеским (вспомните легенду о Данко М.Горького), и если там оставалась хотя бы одна искра (зга), племя получало огонь и свет. Поэтому князья на Руси – светлейшие, сиятельные. Скорее всего, язык отразил тут начало ледниковой эпохи и переселение праславянских племен с севера в южные области. Не исключено, это была «ядерная зима», конец света, когда солнце померкло, надолго укрытое тучами вулканической пыли. Не знак, а именно слогокорень является той положительно заряженной информативной магнитной частицей, которая при слипании с другими, образует новое слово или даже целое словосочетание, словно искрами насыщенное смысловой нагрузкой. Тлеющие угли в жбанах переносили на десятки верст; неугасимый огонь слова переносится в сосуде-слогокорне сквозь тысячелетия. И нам надо-то всего – приоткрыть крышку и сдуть образовавшийся пепел…

Любовь… Одно из самых расхожих слов одновременно является самым драгоценным, как воздух или вода, самым желанным и притягательным, ибо прежде всего означает высшие чувства, и обладает величайшей потребностью души человеческой во всех их, чувств, проявлениях. Будь то любовь к женщине, к детям, родителям, богу, земле, Родине, жизни и так далее. Человек разумный состоит на семьдесят процентов из любви, как наше тело – из текучей, таинственной воды, и лишь остальные тридцать из твердых частиц разума. Абсолютно все, что нравится, что нам по сердцу и духу, обозначаем словом «люблю», даже щи, кашу, обувь, погоду и прочие бытовые мелочи, поскольку выражаем через него свои чувства, ощущения, привязанности и пристрастия.

Пожалуй, нет в русском языке еще одного подобного слова, которое бы так тесно и неразрывно увязывало нас с окружающим миром.

Однако же при этом любовь – слово слишком современное, поэтому нам и чудится его бесконечная универсальность. Стоит смести с него своим дыханием пепельный налет времени, и обнажится тлеющая плоть, означенная в слове – любо. Помните песню: «Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить. С нашим атаманом не приходится тужить…». То есть, его формы становятся конкретнее и жестче, сводятся к двум крайностям: любо – не любо. В таком виде оно уже обнаруживает внутренний огонь и его световой спектр. По крайней мере, становится видимым разделение на не изменяемые слогокорни – ЛЮ и БО. Второе, как мы уже знаем, имеет смысл указания «это, он», и тут слово будто обнажается, сокращаясь до искры ЛЮ.

Любо когда светло.

Слов, где хранится эта таинственная магическая частица, совсем мало, и основные можно легко перечислить: любовь, люди, лютик, лютый. И производных немного, к примеру, славянское племя лютичей, некогда заселявших большую часть западной Европы, либо лютоярый – храбрец, отчаянный, яростный воин. В русском календаре есть месяц лютень, соответствующий февралю, и назван так по суровому, морозному характеру, ибо лют - морозная игла, блестящий, искристый иней, возникающий из воздуха. На ЛЮ в значении «свет» указывает еще одно, всем известное, слово лютик или лютый цвет, ядовитое растение с мелким, но ярким желтым цветком. И, наконец, люлька – зыбка, в которой убаюкивают младенца, напевая ему часто повторяющийся припев колыбельных – лю-лю-люшеньки, лю-лю. А если ко всему этому добавить слово люстра, трактуемое лингвистами, как заимствование из французского (хотя у него явно читаемая славянская основа), то создается впечатление, что ЛЮ это и есть свет.

Матери, поющие вышеозначенный припев, как соловьи возле гнезда, произносят заклинание, попросту форматируют сознание грудничка, вкладывая в него светлое начало, поэтому и люлька – место, где дитя обретает первое представление о белом свете. Насколько же поэтичным было сознание наших пращуров, переживших конец света! А какие тонкие нюансы прослеживаются: если РА – свет божественный, солнечный, озаряющий Землю и все живое, то ЛЮ – сияние, свет отраженный, земной, источаемый людом. Люд, люди – дающие свет, сияющие, светоносные. Славянский слогокорень и понимание отраженного божественного света вошло во все индоарийские языки мира, поэтому световой поток и доныне измеряется люменами, а освещенность люксами. Вразумительного перевода ЛЮ ни с латинского, ни с греческого не существует, а слово люди звучит совершенно иначе, впрочем как и любовь.

Все бы было так, коль не прямо противоположное значение ЛЮ в словах лют, лютень, лютый, то есть, беспощадный, злобный, свирепый. И возникает вопрос: неужели союз полабских славян, лютичей, получил такое название из-за их особой звериной сути? В нашем сознании слово лютый конкретно привязывается к зверю – хоть в прямом, хоть в сказочном варианте. А лютый зверь это волк. Но вот что любопытно: именно этот зверь приходит на помощь Ивану-царевичу и несет его на спине вместе с Василисой. То есть, для своих он добрый и свирепый только для чужих. Это указывает на то, что волк был тотемным животным у многих западно-славянских, балтийских племен: бодричей, иначе называемых ререгами (соколами) или ободритами, у долечан, ратарей, хижан и прочих, поэтому соседствующие германские племена франков, саксов и данов именовали лютичей волками. Культ волка так же существовал и на острове Рюген, тогда носившем название Руян, том самом острове Балтики, откуда впоследствии и был призван на Русь светоносный князь Рюрик с братьями и своими вельможами.

И тут неожиданно высвечивается основная причина, отчего дорюриковская Русь стала землей вельми обильной и богатой, однако наряда в ней нет. Если наряд рассматривать не как порядок, что давно принято историками и толкователями летописей, а в прямом смысле как наряд – убранство (нарядный – красивый), как внутреннее духовное состояние, нрав, от коего зависит внешний вид, то открывается суть призвания варягов. Русская Земля утратила не только свой духовный наряд, светоносность своих князей, но более всего прежде бывший ярый нрав, вольный, лютый характер, ту самую волчью силу и прыть, так необходимую, чтобы выжить. в тогдашнем мире. Из степей подпирали хазары, обкладывая данью южные области, с севера – свийские, норманнские разбойничьи ватаги, а из-за Черемного моря, вместе с купцами, проникали христианские миссионеры, несущие веру смирения, покорности и философию рабского повиновения богу. И это все внукам даждьбожьим? Было отчего приуныть, поистрепался наряд, обветшал, и требовалась свежая кровь, дабы возродить былой нрав. Вечевые, вещие старцы безусловно видели перспективу развития событий, на Руси некому стало добывать время, а прежний ресурс его был исчерпан.

А совсем рядом, однако же, в некоторой изоляции, жили славянские племена лютичей, уже не раз испытавших мощнейшее давление римского владычества в западной Европе и достойно ему противостоящие. Полабский союз в то время существовал в окружении германских народов, где уже властвовали идеи Священной Римской Империи, хотя до их торжества пройдет еще более ста лет. То есть, шел период становления, христианский Рим завоевывал жизненное пространство Европы, а бельмом в глазу были славяне-язычники, пожалуй, единственные в то время приверженцы солнечного культа, правда, уже перевоплощенного, но крамолия, и умеющие добывать время. Лютичи упорно и люто оберегали исконные традиции, образ жизни и вечевое правление; они и в самом деле, словно дикие волки, стерегли чистоту крови своей стаи и безжалостно расправлялись с «собаками» - некогда родственными по духу германскими племенами, не выстоявшими перед римской экспансией. Вдумайтесь в название святилища – Радегост (Радогост), города Ретра (о магическом слогокорне РЕ мы поговорим отдельно). У лютичей почитался Сварожич, бог земного огня, особенно у ратарей, иначе именуемых редарии, ретряне, которых считали самым могущественным племенем полабских славян.

Ко времени призвания Рюрика будущая империя Оттона практически оформилась, германцы прониклись духом «Римского права» - образа жизни, стали «цивилизованными», но вспомните, кто вскормил основателей Рима, Ромула и Рема? Мифы просто так не слагаются, это же рассказ, как римляне обрели хищный характер и силу, получили фермент вместе с молоком волчицы, который потом впитался в воинственный нрав германцев-христиан, поэтому религиозные войны были неизбежны. Унаследованный от Востока, римский принцип ползучего проникновения в чужие земли и жизненные пространства был применен и в северо-западной Европе. Началось постепенное разобщение племенного союза лютичей, от волчьей стаи отбивали сеголетков и переярков, дабы вскармливать иной пищей. Союз распадался, бодричи, к примеру, то покидали его и примыкали к германцам, когда было выгодно, то вновь возвращались. В общем, как нынче прибалты, поляки да и сербы тоже. На суровых северных землях, где некогда существовали не менее суровые, но справедливые нравы, густо рассеивались семена восточного лицемерия, лжи и коварства. И все же балтийские славяне продержались на берегах своего моря еще несколько столетий, вплоть до крестового похода 1147 года и последующего выдавливания лютичей из междуречья Лабы (Эльбы) и Одера (одр – конь). По образу и подобию дружины витязей, эдакой храмовой стражи, что охраняла славянские святилища, немцами был создан тевтонский орден. Рыцарей его не случайно звали на Руси псами, ибо они изменили вольным волчьим законам, превратились в «собак» и верно служили тем, с чьей руки кормились.

Однако же в девятом веке лютый, светоносный нрав волков-вильцев был могучим, тем паче, отеческие традиции строго сохранялись на обособленном Руяне, где на скалистом мысу стояла Аркона, неприступный город-святилище. Южно-уральский кольцевой город Аркаим хоть и назван по одноименной близлежащей казачьей станице, однако же созвучие это не случайно. Аркона практически не требует перевода: ар – земля, кон – кон, алтарь, жертвенник. Священный белый конь Святовита почитался, как культовое животное.

Все указывает на то, что земли балтийских лютичей являлись оплотом древнего православия, сохранившего прямую связь с крамолием. Естественно в глазах христиан-германцев (саксонцев, франков, данов) полабский союз выглядел, как стая лютых зверей, защищающих свое логово. Волшебный отраженный свет прави, воплощенный искрой в слогокорень ЛЮ, получил отрицательное значение и явно отсюда возник люцифер, первоначально светоносный. Казалось бы, след воспевать и славить столь замечательное качество лютичей, но Сын Зари, как еще его называли, стал означать дьявола. Можно представить, насколько яростной была борьба между идеологиями, и Дар Речи сохранил ее отголоски. Вчерашние варвары, еще недавно ходившие в атаки с громогласным ревом (вар-вар!) и приводившие в ужас римские легионы, вливались в Римскую Империю, в прообраз нынешней ЕС, и теперь своих соседей и родственных по духу, славян стали именовать варварами.

Все уже было в этом мире…

Светоносный, сиятельный князь Рюрик, явившись на Русь, первым делом восстанавливает сакральные центры управления государством, возрождает прежний наряд или, говоря современным языком, форматирует пространство сообразно с отеческими традициями. Все его устремления, а так же действия братьев, вельможей и потомков в лице сына Игоря, внука Святослава, направлены в первую очередь на духовное собирание народа. Прошу отметить, озабочены не экономическим положением, и даже не внешнеполитическим состоянием дел (освобождением земель от хазарского и свийского подданства, от «утечки капиталов зарубеж»); первоначально светоносные князья решают вопросы возвращения в лоно древнего православия. Ну, с какой бы стати вещий Олег пошел приколачивать щит на ворота Царьграда, когда в государстве разлад, экономический кризис и прочие напасти? А он пошел, ибо точно знал, откуда исходит настоящая угроза существования духовной жизни государства. Рюриковичи пришли не править, но владеть, в ладе деять, и потому встретили закономерное сопротивление среды, уже подточенной чуждой идеологией и соответствующими нравами. Наряд в Руси затрещал по швам, когда, например, пленников, добытых в походах и обращенных в холопство, челядь, то есть, подневольную прислугу начали продавать, как рабов. И примерно тогда же в Даре Речи появляется само слово – раб. Древнерусское общество, особенно княжеские дворы, сами князья, коим роком заповедано хранить и нести огонь, постепенно привыкают к своему господскому состоянию – получают благо, не приложив к сему никакого труда. Подражание чуждому миру, угнетение и обезволивание другого человека подтолкнуло элиту на собственное возвеличивание, и как закономерность, на «самостийность» личности. Таким образом, закладывались первые зачатки самодержавия, началась утрата принципов вечевого правления. Русь обрекалась на раздробленность, которую впоследствии назовут феодальной.

Княжеская, боярская, да и купеческая среда того времени вызвала отчаянное сопротивление воле вещих старцев, вздумавших призвать «варягов» на верховное княжение и вернуть Русь в лоно светоносности, так что не от старости и болезней погибнут молодые Синеус и Трувор спустя всего-то три года после призвания. Ей, элите, уже не захотелось расставаться с дармовыми благами, поэтому принятие христианства Владимиром, физически устранившим братьев-конкурентов, имело под собой оформленную базу. Вкусившие средиземноморских благ, князья приняли бы любую иную веру (не случайно в летописях отрисовался сюжет об испытании вер!), только чтобы не расставаться с чужим нарядом. Назвать дьявола, чернобога, люцифером? Да хоть горшком окрестите прошлое, только благое настоящее в печь не сажайте.

Если бы марксисты догадывались о столь тонких нюансах русской истории, они бы непременно назвали этот период первым толчком к классовому разделению общества. У материалистов все просто…

Вот куда нас завело исследование такого привычного слова «любовь» и его основного слогокорня ЛЮ. Искра взожгла пламень предания, сохраненного в Даре Речи. И можно было бы на этом закончить урок, но это еще не все, что таит в себе, на вид, простенькое звукосочетание, слышимое нами с младенчества и неизменно перешедшее во многие языки. Великий поэт Николай Рубцов, сердцем чуявший слово, написал строчку: «Пустынно мерцает померкшая звездная люстра…». Первоначально люстрой называлось звездное небо: ЛЮ – сияние, СТРА – звезда…

И так, слово люд, люди – сияющие, имеющие отраженный божественный свет, потому и не дети, а внуки даждьбожьи. Однако язык сохранил часто употребляемый нами, и совершенно определенный антоним – нелюдь. Не ведая коренной сути слова, мы не совсем верно, точнее, не так глубоко понимаем, что же это такое – люди. Чаще принимаем его за общее, несколько расплывчатое, даже аморфное название «человеков»: спроси первых встречных, так еще долго будут жать плечами, головы ломать, дескать, люди, они и есть люди. Однако же при этом мы точно представляем себе, что такое нелюдь. Мало того, порой безошибочно угадываем принадлежащего к этой категории человека не только среди знакомых, но и глянув мельком, среди прохожих.

Слово люди звучит даже как-то безлико, но его антоним вызывает если не бурю, то столп чувств и ощущений, срабатывает некий интуитивный механизм отторжения, опасности, неприятия и страха. Иногда мы даже не в состоянии объяснить, отчего в нас происходит все это при появлении конкретного человека. Скорее всего, Фрейд и Юнг со своими трудами тут не при чем; в нас словно заложен некий сторожок, тревожная кнопка, срабатывающая при соприкосновении с потенциальной нелюдью. Мы стараемся подавить эмоции, растащить ситуацию посредством разума, скоро забываем о прошедшем сигнале, и вспоминаем о нем лишь когда подтверждается факт. Разве мы не вздрагивали, когда видели в метро, на улице человека, мягко скажем, с уголовной рожей? А иногда без оной, однако же вызывающей острое чувство опасности? Потом этот эмоциональный всплеск стирается, затушевывается, вызвавший тревогу, гражданин может оказаться весьма симпатичным, но первое, самое верное ощущение все равно останется в вашем мозгу. Кстати, добрых людей мы чувствуем почти так же, с той лишь разницей, что не можем объяснить себе, по каким конкретно признакам он вызывает наше доверие. Скорее всего, наш глаз, как тончайший инструмент, и до сей поры настроен на восприятие отраженного божественного сияния ЛЮ, и определение, кто же перед нами, людь или нелюдь, происходит по тому же принципу, как любо – не любо.

Настоящая любовь возникает чаще с первого взгляда, впрочем, как и не любовь тоже.

Я не большой сторонник теории Ч. Ломброзо, но этот психиатр прав в одном: врожденные признаки человека, склонного к преступлению, существуют. И дело тут даже скорее не только в антропологических особенностях черепа, шишек и прочих выявленных итальянцем, деталях. Есть некие генетические предпосылки, причем, возникающие будто бы внезапно, а о генетике Ломброзо не имел представления, однако как практик, ее предчувствовал и потому определил признаки, как врожденные. Есть хорошая русская пословица – в семье не без урода, подтверждающая существование некого блуждающего гена преступности, который до поры до времени находится в дремлющем состоянии, и если среда и ситуация не пробудят его, может вовсе никогда не проснуться. Мы же по комплексу малозначительных деталей, а чаще по наитию угадываем нелюдя и говорим, мол, по нему тюряга плачет или что-то в этом роде. Стабильное общество, выстроенное на справедливых, традиционных принципах, отчасти сдерживает пробуждение этого блуждающего гена, но резкая смена обстановки для него, как будильник для спящего. И опять же приведу пример из блокадного Ленинграда, где люди стояли у станков из последних сил, оплакивали и свозили умерших во временные морги, полуживые композиторы и поэты продолжали творить, а в соседней квартире нелюди ели человечину. Только сухая статистика: в декабре 1941 года расстреляно 43 каннибала, в феврале 1942 г. - уже 612, в марте 399. К маю начался резкий спад, а уже в тяжелейшем сорок третьем лишь единичные случаи, хотя хлебная пайка прибавилась всего на сто граммов. На более чем 2, 2 миллиона человек это составляет 0,006 % от общего населения.

Нелюди попросту были поголовно уничтожены. Примерно столько их существует среди людей и поныне.

Иначе бы откуда у нас в одночасье взялось столько наемных убийц-киллеров? От экономической ситуации, от нужды, скажите вы, но почему одни от всего этого идут пахать на трех работах, а другие – убивать? А склонность к маниакальному насилию, педофилии и педарастии тоже от нехватки средств к существованию?

Состояние социально-экономической среды можно рассматривать лишь как побуждающий мотив, не более того. Проповедники гуманности, борцы за права человека, как мантру, твердят формулу, де-мол, все люди рождаются одинаковыми, а общество делает из некоторых нравственных уродов. И приводят еще десятки причин, дабы из соображений толерантности уклониться от признания факта, что это самое общество людей далеко не однородно и делится собственно на людей и нелюдей. Почему в благополучных США то и дело расстреливают людей в школах, на улицах и офисах? Да потому что при заселении континента в первую очередь туда устремились нелюди, впоследствии давшие потомство. Мы восхищаемся вестернами, а эта открытая борьба людей и нелюдей, заставившая принимать суровые писанные законы.

Поговорите с надзирателями вологодского «пятака»: они вам за три минуты и лучше Ломбразо нарисуют портрет этого типа мыслящих и человекообразных.

Сейчас мы между собой называем их просто отморозками, пряча под этим словом вещи, гораздо более сложные, с глубинной корневой основой. Короче, как всегда, один пишем, два в уме. Существование нелюдей это тоже общепринятая запретная тема в нашем мире безбрежной свободы слова, только одно прикосновение к которой равнозначно политическому самоубийству или в лучшем случае преданию анафеме. Продержимся на этой двойной бухгалтерии еще несколько лет, и когда в «продвинутых» странах беспричинные бойни и расстрелы примут катастрофические масштабы, признаем сквозь зубы, что люди бывают разные, мол, у иных есть какая-то странная предрасположенность…

Великий мыслитель М.В. Ломоносов вывел иную, универсальную формулу существования мира, в том числе, и людей, которая гласит: «Ничто не берется из ничего и не исчезает бесследно». Со школьной скамьи слышим и не внимаем…

Бесполезное это занятие, спорить с лукавыми. Сказано ими, бурундук – птичка, значит птичка. Поэтому не стану совершать экскурс в глубочайшую историю человечества, а скажу лишь, что образование слов люди и нелюди восходит к временам, когда по земле еще ходили два вида человекообразных, но мыслящие существ. Одних позже ученые назовут неандертальцами, других кроманьонцами и разведут руками, дескать, первые, густо обитавшие на Пиренеях, куда-то подевались…

Начал красиво, скажите вы, про любовь, а чем закончил? А дело в том, что про это чувство, как и про солнце, можно написать еще сорок уроков, и все равно не хватит времени, чтобы его познать. Но мы ограничимся двумя, поскольку продолжение этой темы органично переходит в следующий – вожделение.


Источник: Блог Сергея Алексеева в Живом Журнале

В Л А С Т Ь

УРОК ДВАДЦАТЫЙ

Власть и народ – слова не разрывные, первого нет без второго и наоборот. Эта неразлучная пара - альпинистская связка, где каждый в отдельности ничего не значит: если власть теряет народ, то летит в пропасть, в лучшем случае, в эмиграцию. Если народ теряет власть, перестает быть народом. Тогда он теряет свое имя, и его можно называть как угодно – налогоплательщики, электорат, подданные, теперь уже и мультяшные бандерлоги.

В лучшем случае, население страны, если нет в нем национального «наряда»…

Начнем сразу с этимологии слова, уже упоминавшейся выше: власть – взращение из семени ла ростка, стебля, листа. То есть, эдакие мичуринские заботы: оживить семя, вырастить рассаду, побег, который потом, укоренившись, даст цвет, плод и почку. Но есть этому слову «проверочное», однокоренное, рифмованное, созвучное – сласть. Оно уже далеко не садоводческое, принадлежит к области деторождения и означает буквально оргазм. Это его свойство хорошо высвечивается в другой форме – сладость: ощущение, возникающее при извержении семени ла в момент совокупления – с ла дость, ла давать. Отсюда сладострастие, похотливость.

А вы думали только морковка сладкая?

Еще раз повторюсь: в Даре Речи нет случайных созвучий, тем паче, рифм, все имеет скрытое, перетекающее из формы в форму, проникающее значение, осиянное переливчатыми глубокими цветами, как искусная финифть. Дар Речи – великий дар поэтам: только на русском можно писать совершенные стихи. Если есть талант слышать рокот речи и магию слова. И не зря власть и сласть срощены не только созвучием, но единым смыслом: позрите, как течет лава из одного сосуда в другой, как меняется смысл – сладость власти и власть сладости.

В последнее тысячелетие самодержавная власть в России всегда сверху - активное, мужское начало, народ всегда внизу – пассивное женское начало. Революционная ситуация наступает, когда верхи не могут (импотенция), а низы не хотят (фригидность).

Это не я придумал, это выводится из скрытого смысла слов Дара Речи.

При самодержавной власти чиновник, облеченный властью, испытывает оргазм, сласть от своего положения, от возможности диктовать свою волю. Из нанятого или выбранного управлять нашими делами, слуги он превращается в господина. И сподает нам свое ГО. И мы это позволяем, до той поры, пока не устанем от насилия. Сначала наступает холодность отношений верхов и низов, порождающая не способность первых давать полнокровное семя, а вторых – быть собственно ростком, побегом.

Один полномочный вкушает сладость власти осознанно и сдержанно, награждая ласками низы, и тогда века на полтора – два (не более), наступает гармония отношений. Другой – со сладострастным стоном, с головокружением, с потерей ориентации и отключением ума, совершенно не думая о том, что чувствует тот, кто внизу, а только эгоистично наслаждаясь своими сладострастными ощущениями. Помните, как иные начальники любят командовать и орать – я тебя сделаю, я тебя поимею, я на тебе еще высплюсь! Дураки орут, а умные, изощренные, хитромудрые думают точно так же, только сохраняя дипломатичную мгимовскую улыбочку. И эти еще опаснее.

В любом случае ясно просматривается сексуальная составляющая. Самодержавная власть видит под собой не союзника, и даже не партнера – объект для удовлетворения своей похоти. Поэтому в среде полномочных чиновников, независимо к какой ветви власти они принадлежат и в каком чине находятся, так сильно развита половая маниакальность, разврат, педофилия, гомосексуализм. Вспомните, как и отчего погибали все великие цивилизации и империи античности! Вы думаете, что-нибудь с тех времен изменилось?

И еще вспомните, какая часть тела рыбы загнивает первой.

Особенно ярко сладость власти проявляется в органах насилия – в милиции, полиции, в спецслужбах. Трагедия в Татарстане, когда опера бутылкой из-под шампанского изнасиловали ни в чем не повинного человека и тем самым убили его, в общем-то, рядовое явление для нашего времени вседозволенности и «свободы». Министру внутренних дел, кстати, татарину по национальности, следовало бы немедленно подать рапорт об отставке. А если бы он был офицером – застрелиться. Но он был всего лишь генералом армии, а генерал, это не офицерское звание, это – счастье. Зачем лишать себя счастливой жизни? А потом, у нас ни министров, ни генералов не хватит, если они начнут стреляться по аналогичному поводу – это теперь такое суждение, мораль.

Чтобы хоть как-то урезать маниакальность, развитую в полицейской среде, по крайней мере, не провоцировать ее, следует хотя бы отнять у стражей порядка символ фаллического культа – резиновую дубинку, заменить ее на другие спецсредства. Полагаю, МВДшные психологи прекрасно понимают, о чем я говорю, есть даже закрытая статистика, когда дубинка использовалась для насилия, а запугивание задержанных сексуальным насилием с ее использованием и вовсе обычная практика.

Но я не обольщаюсь, не отнимут: во-первых, к этим «фаллоиммитаторам» уже привыкли сотрудники и граждане, во-вторых, деньги затрачены на выпуск, склады завалены, и, в-третьих, высшее руководство считает дубинку символом власти. Она как держава и скипетр у царя, как меч у самурая, означающий принадлежность к воинственной касте насильников – поэтому в женском японском костюме предусмотрен коврик, скрученный в рулон и до времени висящий на спине. Увидев человека с мечом, японке полагается расстелить его и лечь в соответствующую позу, без ожидания ухаживаний и ласк.

Культовые символы - слишком тонкие материи для дипломированной необразованности власти. Это когда полностью подавлена божественная природа, и человек утрачивает образ. Нет, вид остается, руки, ноги, голова, даже говорить умеет, иногда очень складно, только образа нет. Получается обманчивая модель человека. Образчик такой модели недавно назначенный министром культуры Мединский. С отличием закончил МГИМО, доктор наук, профессор, даже писатель – казалось бы, все есть, чтобы щедрой рукой сеять доброе и вечное. Однако сладость власти вскружила голову, напрочь затмив обыкновенный человеческий рассудок. Недавно вручал премию имени Станиславского Катрин Денев. Думаете, поклонился великой французской актрисе, как учили в институте, ручку поцеловал? Ничуть – оттолкнул, отжал от микрофона и стал вещать, да так красноречиво, упиваясь собственным слогом, что забыл, зачем и вышел на сцену. Статуэтку так и не вручил, унес закулисы, несчастная же Катрин стояла в полном недоумении, словно обманутая невеста. Думаете, публично извинился, исправил положение, свел все на шутку, как учили? Отнюдь, и лишь потому, что почувствовал себя сверху. А кто там, внизу, не имеет значения, главное, получить удовольствие.

Что уж тут говорить о полиции…

Полицейские насильники сами в какой-то степени жертвы, ибо им и невдомек, что когда в руках оказывается какая-нибудь символическая, культовая штуковина, включается соответствующие кнопки в голове и несчастный сотрудник потом даже не понимает, как вошел в состояние ража, на милицейском языке, в состояние аффекта. И почему совершил злодеяние, преследуя будто бы благородную цель. Так-то он был хороший парень, детектор лжи прошел, и характеристики положительные, как у майора-расстрельщика Евсюкова.

И потом, отними дубину, начнут насиловать другими предметами, теми же бутылками, например. У модели человека суждение, мораль и логика тоже модельные, то есть, не настоящие, а смоделированные, умозрительные…

Вы заметили, как с развитием демократии «всенародно» избранная власть все сильнее боится налогоплательщиков – до липкого пота, до нервной трясучки. И дабы избавиться от своего страха, все прочнее заковывает свою стражу в броню, в шлемы, прячет за щиты, вооружает до зубов и оснащает спецтехникой – водометными машинами, бронетранспортерами, стальными решетками, ловчими сетями, кандалами. Арсенал велик, это вам не длинная и путающая ноги, полицейская «селедка». Когда мы по тому или иному случаю выходим на площадь, видим перед собой уже не людей в масках, не тевтонских рыцарей и даже не зверей – эдакого огнедышащего многоголового дракона, чудовище заморское и зело лютое. Увлеченная своими играми, боязливая власть как-то забыла, что полиция – это лицо власти, ее образ. А перед нами образина безликая, стучащая, гремящая резиновым дубьем о щиты, нас устрашающая и сама тайно устрашенная. Орган насилия, перед которым мы должны, как японка, расстелить коврик и принять позу. Власть уже не понимает, что выставив против такую стражу, тем самым провоцирует толпу на действия, ибо в генетической памяти у нас заложено стремление к сопротивлению, если мы видим безобразного монстра. Был бы один митингующий, может, и убежал. Но когда нас целая площадь, когда мы чувствуем плечи и локти единомышленников, когда «кипит наш разум возмущенный» и перед взором скачет юноша на белом коне, какие возникают чувства и желания? Миром-то и тятьку бить легче: в ответ на аффективную агрессию войти в раж, навалиться скопом и смести, «раздавить гадину».

Но это слишком уж тонкие материи для необразованного ума.

Самое главное, власть вроде бы догадывается, что жесткостью можно вызвать только жестокость, ярость и ничего больше. Я видел, как возле Верховного Совета в году 93-ем, еще минуту назад решительные и злобные ОМОНовцы, стрелявшие в толпу, драпали под ее натиском, бросая оружие, щиты и бронежилеты. А потом верещали и плакали, если их догоняли, и удивительно, ни одного не вздернули на телеграфном столбе, как в году 17-ом. Возможно, поэтому на следующий день уже были танки, пулеметы и расстрел парламента.

Власть мстила за трусость и свой позор. А нет порождения более уродливого, чем мстительная власть.

Пусть начальник московской полиции проведет эксперимент. И однажды вместо закованных в маски и латы, легионеров своих, выведет на площадь молодых, сильных людей с открытыми, красивыми лицами, в белых рубашках без галстуков, с непокрытыми головами и голыми руками. Я уверен, из миллионного личного состава набрать сотню смелых, с живым взором, сотрудников, вполне возможно. Даже самая агрессивная толпа, вышедшая на площадь от крайнего отчаяния, даже организованные молодчики и провокаторы, готовые учинять погромы, отступят и разбредутся по домам. Если нет, то их образумит сама толпа, возможно, с помощью кулаков, потому что она на площади почувствует себя народом.

Лучшая защита полиции в России – ее открытость и беззащитность, но чтобы это понять и принять на вооружение, власть сама должна быть открытой и беззащитной. А у нас все еще ленинский принцип: всякая революция ничего не стоит, если не умеет защищаться…

К великому сожалению, главный московский полицейский не рискнет последовать такому совету: во-первых, не позволят, во-вторых, потому что не образован и знает психологию собственных граждан из американских, французских, английских учебников и пособий, переложенных в российской редакции. Там написано, как надо подавлять протесты. В-третьих, сам испытывает гнетущий страх, боязнь за свою семью и вынужден относиться к кормящим его, налогоплательщикам предвзято, с заведомой ненавистью. Он и верным-то власти может быть лишь до определенного момента, пока своими глазами не позрит критическую массу и опять же от страха не переметнется к восставшим, покаявшись, что приказывал стрелять, исполняя приказ. Такова у нас природа блюстителей порядка.

Арифметика и аналитика не сложны: армия и полиция практически сравнялись в численности, и последняя лишь отстает по вооружениям, т.е. армия для отражения внешней агрессии такая же, как и от возможной внутренней. И все еще будет усугубляться, будет расти численность стражи до тех пор, пока власть не избавиться от страха и собственной необразованности. Это она, власть, порождает открытое или молчаливое противостояние электората. Реформировать следует не органы насилия – природу власти, образ ее мышления и поведения. Основа же приемлемой природы означается волшебным словом – справедливость.

На двадцатом уроке русского надо ли переводить это слово?

Природа власти на самом деле проста и не менялась с вечевых времен. В России, лежащей между Западом и Востоком нельзя по-восточному царствовать и по-западному править. Любые попытки использовать чужой опыт если не терпят крах, то перерождаются в уродливые формы, и получаются то «крамольные» распри, то диктатура, то развитой социализм вместо светлого коммунизма, то полицейская демократия и дикий капитализм.

В России надо владеть, в ладе деять, полностью отказавшись от самодержавия. Как в улье, где правят всей жизнью рабочие пчелы, а матка – сеет новые поколения генетически здоровых пчел, единственный раз в жизни испытав сладость соития. Если она стареет или становится неплодной, то рабочие пчелы производят тихую смену, вырастив новую матку из однодневной личинки обыкновенной пчелы (свищевая матка).

Кстати, рабочая пчела живет всего двадцать девять дней, матка по сравнению с ней целую вечность – пять лет, почти президентский срок.

Нашему улью дозарезу нужен государь-матка. В образе царя ли, императора, президента – да хоть менеджером пусть называется. Но государь несамодержец!

Нынешняя ситуация опять напоминает времена призвания варягов: земля велика и обильна, а «наряда» нет. Поэтому власть стремиться жестко править, как на западе, загоняя жизнь в рамки чуждых законов, и царствовать, как на востоке, считая подданных быдлом, всякий раз назначая себе преемника, который непременно победит на «выборах».

Ну и чем это отличается от средневековой тирании?

Весь мир сегодня прикован к России не только газовыми трубами; от нас ждут новой формы власти, именно в русском котле должно свариться алхимическое вещество иного вида правления, которое обеспечит безопасное существование планеты на следующее тысячелетие. Однако не стоит обольщаться: поначалу мир примет в штыки все, даже явно удачные начинания, последует шквал критики, даже угроза войны. Потому как замшелая, уродливая «демократия» американского образца отомрет не в одночасье и еще долгое время будет путать ноги и заморачивать сознание человечества. Кроме того, пока мы обогреваем Европу газом и заправляем топливом автомобили, то есть, пока гоним сырье в чистом виде, России не позволят производить товарную продукцию, развивать какую-либо иную экономику и тем более менять форму власти. Европу пока устраивают менеджеры, с которыми можно договариваться о поставках. И напротив, претит любая, даже самая справедливая ее форма, ориентированная на благо России. Произошла парадоксальная ситуация: мы стали заложниками своих собственных богатств, особенно углеводородов, которые не позволяют нам развивать и совершенствовать общественное устройство. Копировать модель – сколько угодно, создавать свою, самодостаточную – ни под каким предлогом. Поэтому в России в срочном порядке убивается образование и гуманитарные науки.

Но выход есть, точнее, шанс выскочить из замкнутого круга. Химера под названием Единая Европа дышит на ладан и скоро рухнет с великим политическим и экономическим треском. Это будет сигналом для России. Иное дело, способны ли наши менеджеры воспользоваться ситуацией? Хватит ли мужества при их нынешнем образовании? А эти вещи, образ и мужество, связаны как тело с кровеносной системой.

Однако перекладывать всю ответственность на плечи власти невозможно. Ее, власти, образование и мужество зависит от духовно-волевого потенциала народа, который ныне пока называется населением и названию своему соответствует. В подобной ситуации на Руси отыскался один светлейший князь Пожарский и гражданин Минин.

Поэтому и говорят, все новое, это хорошо забытое старое.

Можно конечно, вернуться к принципам вечевого правления, к ранней и традиционной русской демократии, при которой на вече выбирали или призывали со стороны светоносного князя, окружив его справедливыми мудрецами – вечевыми, вещими старцами. Несколько осовременить, подретушировать, оцифровать… Только вот с какого острова нам привезти этого князя? Где она, былая Аркона? Да и подобные «советы старейшин» у нас уже существовали и благополучно бездействовали, будучи ширмой самовластья. И сейчас можно собрать еще один, как прикрытие, и там непременно окажутся яркие выразители чаяний населения - отставные чиновники, постаревшие олигархи, живущие в Англии, бесогон Михалков, банкиры, певцы, журналисты и просто свои люди. То есть, как в Общественной палате, и замысел будет погублен на корню. Мудрые старцы туда никогда не попадут, - не захотят сами, потому что мудрые, и не пройдут теста на лояльность к самодержавной власти.

Да и при нынешних отношениях власти и населения, кажется, мечтать-то рано о чем-то новом. Власть чует гарь грядущего пожара, торопливо принимает драконовские законы, пытаясь обезопасить себя от возмущенной толпы; толпа давно преодолела болевой порог, мрачно взирает на власть и лишь ухмыляется. Мол, давай непомерные штрафы, административные аресты, общественные работы. А лучше давай сразу концлагеря. При таком положении трудно надеяться на пылкие, искренние, тем паче, взаимные чувства. По сути, обе стороны замерли в ожидании, кто же проявит инициативу: верхи боятся оранжевой чумы, нервничают и тайно, как освобождение от страха, ждут решительного действия низов. Дабы от них получить поддержку, мужество и попробовать что-то изменить. Низы, не смотря на собственное положение, пребывают в некоторой растерянности, одновременно насыщаясь возмущением и яростью, ибо давно отвыкли от проявления своей воли, кроме бунта ничего впереди не видят, но самое главное – бунтовать не хотят. Прививка сработала, в крови выработались антитела, в сознании сидит ржавый гвоздь – всякое восстание смертельно. Ни в оранжевом, ни в серо-буро-малиновом исполнении. Поэтому я призываю соотечественников не к беспощадному бунту, но к образованию.

Нынешние правители оказались в сложнейшем положении. Они знают или догадываются, что без разрешения вопроса, связанного с «приватизацией» девяностых, когда скопленное столетиями народно-государственное состояние, имущество, природные ресурсы, кровью и потом построенные заводы, фабрики оказались в руках узкого круга частных лиц, а население обобрано и обездолено, - при таком положении дел никакого движения вперед не будет. Впрочем, как и развития гражданского общества, экономического роста и «русского чуда». И полумерами, вроде индульгенции за грабеж, некого налогообложения роскоши, тут никак не обойтись. Власть лихорадочно ищет способы, как залить этот тлеющий зимой и летом, торфяной пожар, и не находит. Едва успевает штопать дыры, а тут еще каждый год тонут пароходы и города, причем в дни, близкие к празднику Купалы. Даже у атеистов морозец по коже – очень уж напоминает зловещее жертвоприношение. На самом же деле естественная реакция тонких материй возбужденного, перегретого пространства. Что это за явление? А подумайте сами, отчего мы нанимаем самых продвинутых тренеров, платим сумасшедшие зарплаты, а футбола все равно нет. Как нет побед на Олимпийских играх, уверенности в завтрашнем дне, стабильности в обществе, успехов в экономике. Никак не летает «булава», падают космические корабли, самолеты, тонут пароходы. И все списывается на человеческий фактор…

Она, власть, уже понимает: раковую опухоль на последней стадии болеутоляющими средствами не вылечить.

От журналистов иногда есть вполне объективная польза: желтая пресса, с завистью смакуя жизнь грабительской «элиты» показывая дворцы, замки, пароходы и самолеты, скупленные в стране и зарубежом, земли, невероятно раздражает ограбленных «терпил», как говорят в полиции. Только в этом случае «терпилой» оказалась вся необъятная страна. Нескромность грабителей только усиливает раздражение, но самое главное, это чувство, как генетическое заболевание, передается по наследству. А наследники, знающие ситуацию в пересказе предков, не всегда объективном, судящие по кино и книгам, как по отражению в кривом зеркале, становятся еще нетерпимее. Мягкие тромбы в сосудах превращаются в почечные камни и запечатывают протоки. Метастазы расползаются по организму, подземный очаг тлеет, и огонь иногда начинает вырываться на поверхность. Ждать, что эта «любимая мозоль» рассосется от времени, бессмысленно; она натопчется еще больше и станет еще болезненнее. Начнется необратимый кризисный процесс, ныне отрицающую бунт, Россию могут подтолкнуть к новой революции. Я не сомневаюсь, во многих генштабах и аналитических центрах такой вариант просчитывается, разыгрывается на картах и активно стимулируется. Есть даже планы ввода миротворцев на территорию России. Поэтому нельзя играть на руку нашим «партнерам», и стиснув зубы, надо отказаться от самой мысли о восстании. И если теперешней власти будущее Отечества не безразлично, если в юристах-менеджерах, ныне правящих в государстве, осталась хоть капля разума, решать вопрос придется здесь и сейчас, при жизни «терпил».

Всякая власть в государстве непременно имеет опору, лагу, фундамент, на котором стоит. Прочность власти всецело зависит от прочности опоры. Самое потрясающее явление, которое мы ныне наблюдаем, лишено всякой инженеро-строительной мысли. Существующая в России власть, как наспех возведенное сооружение, ни на чем не стоит. Точнее, почва под ней есть, но зыбкая, и особенно опасная весенней ростепелью, когда поскачет по земле Ярила на белом коне. Скажите, на волеизъявлении электората опирается власть? Но голоса избирателей никак не могут выполнять роль фундамента, ибо это явление эмоционально-чувственного порядка, не имеет и иметь не может ярко выраженной кристаллической структуры, тем более у нас, в России. Это турбулентность, броуновское движение, сиюминутно меняющее форму и содержание. Это способ манипуляции сознанием масс – виртуальный продукт нашего времени.

Может быть, стоит власть на партии, выражающей чаяния и думы большинства населении? Но в СССР была партия коммунистов, стоящая в одной рати с рабочим классом. Куда уж крепче найти опору. А мы все свидетели, как она рухнула в одночасье, словно колосс Родосский, стоило убрать подпорки в виде могучего органа насилия. Нынешняя партия власти, всего лишь ее жалкое подобие. И убери строительные леса «рабочего класса» чиновников, сооружение в тот же миг развалится. Партия власти ныне, это партия чиновников, и только поэтому ей дозволено воровать, то есть, простите, погрязать в коррупции. Нет, власть, конечно, с нею борется, но никогда не поборет. Эдакая забава нанайских мальчиков.

Есть и еще одна опора, как ни странно, означенная не прикрытым, как казнокрадство, термином – медийная. Иллюзию заботливой, вездесущей и прочной власти ежедневно и профессионально создает армия журналистов, коих и называют четвертой властью. Днем и ночью, они как искусные скульпторы, ваяют рекламный образ власти. Масмедиа, это золотой запас, обеспечивающий хождение бумажных властителей. Нам все время демонстрируют кино на плоском экране, а сейчас даже совершенствуют, например, показывают иллюзию в 3Д и всем выдают очки. Объемное изображение лучше воспринимается. И заботу менеджеров о развитии цифровых технологий понять можно, впрочем, как и старания, чтоб исправно подавали электричество в каждый дом.

Щелкни выключателем, и что?...

Не нужно обольщаться, в Европе и США происходит то же самое, поскольку наша власть лишь их экспортный вариант. Там щелкнет ураган, выключит мультик, и начинается неслыханное мародерство.

Полагаете, менеджеры не ведают о сем? Не чувствуют иллюзорности и зыбкости под ногами? Да нет, все они знают, и уверен, оставаясь с собой на едине, ужасаются своему положению. Но утром вновь отдаются в руки ретушеров, которые замазывают складки на лицах, невольно возникающих от ночных размышлений, наносят легкий макияж, чтоб не было бликов, и под телекамеру…

Когда верхам и низам одновременно надоест этот спектакль, следует начать процесс установления лада.

Процесс сложнейший и рассчитанный не на один год, и даже не на один президентский срок. Прежде всего, власть и население должны совместно выработать стратегию поведения каждого в этой связке. Причем, не на партнерской основе, иначе опять будут те же грабли, мужское и женское начала. И даже не на союзнической. Лада можно достичь, если будет четкое разделение полномочий. Верхи отказываются от всяких принципов самодержавности, тем самым сложив с себя верховенство, а низы выбрасывают из национального костюма коврик японки, встают в активную позицию и наравне с властью отвечают за все, что происходит в государстве.

И обе стороны начинают образовываться, то есть, возвращаться в соответствующий образ. Каковыми путями сделать это на практике, расскажу в конце этого сдвоенного урока, на конкретном примере из жизни насекомых, но прежде, чем говорить о стратегии новых отношений, власти по своей инициативе обязаны вернуться в нулевое состояние, то есть, убрать барьеры, растворить тромбы, застрявшие в сосудах общей кровеносной системы.

В частности, разрулить назревающий кризис, связанный с «приватизацией». Это и даст первый животворный толчок отношениям, была бы только воля.

Предвижу недоумение и даже возмущение: что, скажут мне, отнять добро и переделить? Вернуть неэффективному государству? Поменять собственников? Если так скажут, дело плохо, значит, безобразность власти находится ниже нулевой отметки и возврат в «плюс» невозможен.

Об экспроприации экспроприаторов вопрос не стоит. Что упало, то пропало: мировой сионизм, о котором в последнее время как-то забыли, никогда не отдавал и не отдаст награбленного. Он всегда только берет, и с этим придется смириться, коль сами отдали. Надо, чтоб это стало наукой, прививкой от рака, поэтому придется поднять и резко опустить руку со словами – да подавитесь вы! Не жалейте и не бойтесь, за антисемитизм не привлекут, вы же отдаете. И отдаете то, что у вас уже украли.

Опасаться, что ваше слово материализуется, тоже не стоит: никто не подавится, у Ротшильдов глотка луженая.

Этот вопрос вообще не экономический и не социальный; он относится к области тонких материй государственного строительства и психологии взаимосвязей государства и общества. Их нужно приводить в лад.

Наши законотворцы уже практически без изменений копируют западные модели законов и этого не стесняются, не стыдятся. Напротив, ставят себе в заслугу, де-мол, у нас все по-европейски. По общечеловечески! Напрочь забыв, чьи они избранники, какому народу, то есть, налогоплательщику служат и присягали. А потом еще сами и возмущаются – не работает их творчество! Ни в низах, ни в верхах. Они, понимаешь, стараются, вносят поправки, голосуют в трех чтениях, бьются за каждую запятую, а законы игнорируются.

Пока кандидаты во власть – независимо, от правящей ли они партии, или от оппозиции, ищут и делают попытки обрести свои полномочия, они вспоминают исконное название населения государства, даже употребляют этническую терминологию, вроде «русский мир», «титульная нация», вспоминают многострадальность народа, его сложную историю, блеск и нищету. В общем, пытаются красиво ухаживать, чтобы электорат отдался. И он отдается, хотя отлично понимает, что это игра, политтехнологии, дозволенное лукавство. Чего только не наобещают, чтобы уговорить красотку. А та и рада, развесив уши, но держа кулак в кармане.

Самое главное, народ сам перестал чувствовать себя народом, нацией, конечно, не без назойливого влияния и помощи извне. Но это уже тема следующего урока, подчеркиваю, неразрывно связанного с властью.


Источник: Блог Сергея Алексеева в Живом Журнале

Н А Р О Д

УРОК ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

На предыдущем уроке я умышленно не использовал слово народ, и только по той причине, что власть перестала его так называть. Это знак, сигнал. Чаще всего используется характерный термин население страны, и оно, население, в последние годы неуклонно растет, о чем нам с радостью сообщают. Можно согласиться, население и впрямь растет - народ убывает. Населением называют тех, кого населяют на определенную территорию, садят на землю, а народом – тех, кто здесь народился, кто ведет свой род и помнит о своих предках. Чувствуете разницу?

Поэтому разделение темы, «Власть» и «Народ», на два урока чисто формально.

Ну, разве сумел бы Мавроди и ему подобные увлечь халявой и облапошить десятки тысяч наших сограждан, осознавай себя народ народом? Это когда на Руси жили на дармовщинку? Разве выдержал бы столь долгое и изощренное унижение? (Полицейские не зря называют потерпевших брезгливо - «терпилами»). Позволил бы обворовать себя, купившись на ваучер, впоследствии проданный за бутылку? Допустил бы, чтоб у нас на улицах жил миллион беспризорников, как после гражданской? (На самом деле еще больше). А еще два – в детских домах? Стерпел бы безудержное пьянство, наркоманию, практически открытое растление малолетних, проституцию, торговлю людьми? Беспредел милиции-полиции, крышующей преступное и порочное? Сжился бы народ с незнаемой даже в России чиновничьей коррупцией и самоуправством? В переводе на русский – с казнокрадством, мздоимством и лихоимством?

Существование всего этого разве не национальный позор? Разве это не унижение, добивающее остатки чувств народного единства и гордости?

Я понимаю, не восприимчивость к боли – последствия шоковой терапии, которую применили к целому народу. Да еще к какому народу! Который победил в самой страшной войне, который страну из руин поднял, который в космос первым вышел! Которого уважали во всем мире и во все времена!

Но как же такой народ позволил предателям и тщеславным авантюристам от политики развалить государство, обокрасть себя да еще добровольно взойти на плаху, дабы получить укол шоковой терапии?

Россия впервые напрямую столкнулась с незнакомой стратегией непрямых действий. И не имея опыта, помимо воли своей, стала соучастником преступления по уничтожению собственного государства. Это печально, но это факт. Помните, с чего все начиналось? С митингов, связанных с экологией и борьбой с привилегиями партработников. (Нынче эти привилегии кажутся смешными!). Потом вбросили лозунг застоя в экономике, карточную систему и картину пустых магазинных полок. И почти сразу же слоган: «Кооперация спасет страну». Не спасла, и последовала ваучеризация, то есть, бумажный дележ всего, что было накоплено многими поколениями. Тут и увяз коготок. Далее уже можно было искушать население как угодно и чем угодно: финансовыми пирамидами и паленой водкой, избирательными кампаниями и заманчивыми способами накопления первичного капитала, неприкрытым рэкетом и открытым ненаказуемым бандитизмом. Руки у «великих реформаторов» были развязаны. Втянутые в преступление, как неразумные подростки в воровскую шайку, мы уже почти не сопротивлялись развалу Варшавского Договора, государства СССР.

Однако были и скрытые, не экономические мотивы соучастия в преступлении. Моральные, нравственные и не осознанные, касаемые непосредственно Дара Речи и магии слова. Мы все стали клятвопреступниками. Все, кто служил в армии и присягал Родине, все, кто вступал в пионеры. Теперь это кажется уже мелочью, некой детской игрой: ну, подумаешь, дали в руки листок, велели прочесть торжественное обещание…

Это уже мир тонких материй, выраженный в пословице: «Слово – не воробей, вылетит, не поймаешь». Есть два вида измены: осознанное, комплекс Мазепы, и не осознанное, комплекс Андрия Бульбы. И оба закончили плохо – такова участь клятвопреступников.

Думаете, что-нибудь изменилось со времен Запорожской Сечи?

Нет, совестливых людей еще довольно. Их многие миллионы, но им стыдно друг другу в глаза смотреть, стыдно перед дедами, родителями, женами и детьми. Они разобщены и не чувствуют локтя друг друга, лишены поруки – вечевого братского круга. «Земля велика и обильна, а наряда в ней нет». Поэтому одни ходят подавленные, хмурые, смурные, молчаливые, уставив взоры в землю, и давно не видели неба; другие в тихушку заливают горе водкой и храбрятся только пьяные, чтоб вместе с похмельем наутро ощутить себя еще более виноватыми. Чувство унижения – основная причина поощряемого властями, пьянства в России.

А унижают тот народ, который позволяет себя унижать.

Нечто подобное Русь испытывала во времена монголо-татарского ига, нависшего над страной по той же причине – неспособностью княжеской власти владеть государством. Автор «Слова…» предчувствовал, предвидел, вещий, грядущее, поэтому и призывал перессорившихся князей к миру и единству. А Игорь и вовсе пошел в безумный поход и плен, на самопожертвование, дабы испытать позор (от позреть) самому, собственным личным унижением вдохновить себя и собратьев на объединение перед будущей угрозой порабощения. Но ни князь, ни призыв вещего автора не были услышаны!

Тогда потребовалось три века унижения и всенародного позора, чтобы эти чувства переплавились в волю, которая потом вывела единый народ на Куликово поле.

Но это далекая история, а у нас есть более близкая, узнаваемая, еще трепетная и живая – состояние общества перед Великой Отечественной, перед нашествием коричневой чумы и угрозой нового порабощения.

Революция и гражданская война перемолотили Россию в щебень, в песок, и казалось, ничто уже не может сцементировать, спечь эту шуршащую, топкую массу хотя бы в конгломерат. Большевики пытались создать новую формацию – советский народ, замешанный на общинности и космополитизме. Уже хромающая аристократическая элита России вместе с остатками своих нравов легла в землю на гражданской или оказалась в эмиграции. Столыпинская гордость, крепкий мужик-крестьянин, средний класс, основа тогдашней России, ограблен, отправлен в лагеря и ссылки. К власти пришел чеховский герой – маленький, угнетенный, голодный и обозленный человек в Гоголевской шинели, способный только на диктатуру. Новая идеология, хотя и была замешана на общинных принципах, но еще не вросла в сознание – Россия была обречена на гибель.

Так думали немцы, и с ними вместе – весь буржуазный, капиталистический мир. Гитлер еще в тридцать девятом году создал Единую Европу, так что нынешняя ЕС вовсе не заслуга современных политиков. Разница лишь в том, что фюрер Европы строил суперимперию на идеологических принципах, а теперешняя выстроена на чисто экономических. Оккупация европейской части СССР и победа Германии сделала бы американцев и англичан лучшими друзьями Гитлера: они бы и зверского фашистского оскала не заметили, и холокост бы простили, только бы этот монстр их не трогал.

Но в сорок третьем наступил неожиданный перелом в войне, немцев поперли назад, в свое логово. Формальные «союзники» советской России, уже готовые к союзу с немцами, сначала ошалели, потом быстро переориентировались и наконец-то открыли второй фронт.

Что же произошло? Почему отступали до Москвы, имея государственную монополию на производство, централизованную и опять же государственную экономику, сильную кадровую армию, мощное для своего времени, вооружение? Отчего миллионами попадали в плен, проявляя чудеса малодушия и трусости? Как это получилось, что почти поверженный, обескровленный, лишенный веры в бога, разобщенный по классовому признаку, народ вдруг восстал, как из пепла, расправил плечи и стал показывать «кузькину мать»? Война, заградотряды и мудрые политкомиссары заставили поверить в новую идеологию? Бог вспомнил о русских, отвергнувших его? Гений товарища Сталина вдохновил?

Или опять вышел из укрытия некий засадный полк, как на Куликовом поле?

Подобные вопросы задавали все без исключения: враги, союзники, нейтралы, и втайне, ночью, под шинелью – сами политкомиссары. В большинстве своем они все-таки были русскими, а значит, мыслящими «себе на уме», соразмеряющими, что и почем. Оглашенных идиотов, свято веривших в идеалы мировой революции было среди них совсем мало.

Задавал их и один немец, капитан вермахта, всю оставшуюся жизнь положивший, чтобы найти ответ. Была блестящая карьера, в двадцать один год – командир батальона, дошел до Москвы, отступал до реки Березина, где раненным попал в плен, в сорок шестом за ударный труд был отпущен домой с вологодского лесоповала. Потомственный военный, он потерял покой и сон, отказался от службы в бундесвере, отверг завидные предложения американцев, англичан и одержимо рылся в архивах, сопоставлял цифры, факты. Изучал аналитические отчеты и справки, выучил русский, переписывался со всеми уцелевшими генералами вермахта, мечтал о наших архивах, но они были за железным занавесом. По всему выходило – Россия должна была быть повергнутой!

А она победила.

Пересчитывать количество танков, самолетов и живой силы, разбирать диспозиции, изучать тактику и стратегию, полководческое искусство, биографию Сталина и Жукова оказалось занятием безрезультатным.
Наконец в конце восьмидесятых занавес рухнул, архивы открылись, но и там не было ответа. Тогда немецкий комбат пошел в народ, в русский народ. И только в этом путешествии постаревший, но все еще одержимый капитан наконец-то соединил все пряди, замкнул все круги своих изысканий. Истина лежала почти на поверхности, но из-за идеологических шор ее никто не замечал или не хотел замечать.

На защиту Отечества поднялась коренная Россия.

До середины сорок второго в регулярную армию брали молодняк, воспитанный на новых коммунистических идеалах, и когда он уже догорал в пекле войны, стали призывать старшее поколение – до пятидесятилетнего возраста включительно. На фронт пошла коренная Россия – это выражение не мое, а того немецкого комбата. Пошла коренная Россия, дух которой был вскормлен на традиционных русских ценностях, а главная из них – защита Отечества. На передовую пришли зрелые мужики без комсомольского задора и партийных марксистских воззрений.

Тот самый засадный полк.

В Нарыме – месте ссылки кулачества, о начале войны узнали только через несколько дней, когда к пристани причалила баржа и на берег вышел пьяный комендант комендатуры НКВД, исполнявший обязанности военкома – началась мобилизация. И пока он собирал редких для этих мест, безусых комсомольцев и лояльный к власти, молодняк призывного возраста, ссыльные бородатые кулаки собрались сами. Молча, деловито, с котомками, с запасом продуктов и табака, без гармошек и свистопляски. Жены пришли провожать, но стояли отдельно и тоже молча, никто не плакал, не причитал. Некоторые из них надели старые гимнастерки, в коих когда-то пришли с Первой мировой. Говорят, даже с чудом сохранившимися крестами и медалями…

Однако всесильный в Нарымском краю, комендант посадил комсомольцев на баржу, а кулакам погрозил кулаком:
- А вы, суки, не достойны защищать советскую Родину!

Эту фразу передаю дословно, в том виде, как услышал от очевидца.

Баржа отчалила, кулаки так же молча разбрелись по баракам и землянкам.

В следующую навигацию, через год, комендант опять приплыл на барже в Нарым, на сей раз трезвый. Ссыльнопоселенцы словно ждали этого момента, опять молча и самостоятельно собрались, встали на берегу. Комендант велел сбросить им трап, выставил бочонок с водкой, а сам ушел в трюм.

Весь путь до сборного пункта в Колпашево ни разу не вышел на палубу, ни слова не сказал. Кулаки извинения коменданта не приняли и к водке не притронулись. Вероятно, ждали иного – покаяния словом. Не дождались.

В сорок пятом назад их вернулось немного, отбывать оставшийся срок ссылки. Говорят, комендант после этого запил горькую, будучи нетрезвым, вывернулся из обласа и утонул в Оби.

Все мы помним картину А. Бубнова «Утро на Куликовом поле». Обратите внимание на построение русских полков: в первых рядах стоят старики, за ними – поколение помладше и основную гущу войска составляют молодые, здоровые и сильные. Это древний, скифский способ построения боевого порядка, гениальный по психологическому замыслу. Первые ряды в стычке с супостатом погибают первыми, это можно сказать, смертники, поэтому они в белых рубахах и практически не имеют доспехов. Отсюда взялась пословица – не суйся поперд батьки в пекло. Деды должны умереть на глазах внуков, отцы на глазах сыновей, и их смерть наполнит сердца молодых яростью ратного духа, вплетет составляющую личной мести. А слово месть от место – чисто воинский термин, когда молодой занимает в строю место погибшего старшего из рода.

В красных академиях такой науки не преподавали, и выстраивали войска по идеологическому принципу – коммунисты и комсомольцы вперед. Вот и драпали они назад, пока не докатились до Москвы, и тут небо стало с овчинку…

А есть ли она сейчас, коренная Россия, найденная немецким комбатом? (Кстати, вернувшись в свой фатерлянд, он скоропостижно скончался – исчез смысл жизни). Существует ли еще засадный полк, который в решающий час способен выйти из дубравы и вступить в бой?

К разочарованию наших «партнеров», как внешних, так и внутренних, должен сказать – есть. И «партнеры» прекрасно об этом знают, поэтому, как и во все времена, любыми способами пытаются разобщить поколения, разделить по возрастному принципу, растащить по партиям, увлечениям и интересам. Перессорить мужчин и женщин, детей и родителей. Выбрасывают отвлекающие заманухи: трагическая смерть русской народной героини, принцессы Дианы перестала работать – появились девки из «Пусси Райт», оскверняющие храм. А еще в рукаве полно тузов, чтоб манипулировать нескончаемой антисемитской игрой «в дурака», еще не доиграла свою партию скрипка экстремизма, межнациональной и межконфессиональной розни. Еще есть в арсенале гомосексуалисты, наркоманы, экологи, пацифисты. Ну а темой борьбы с коррупцией, публичной поркой списанных чиновников, депутатов можно еще долго морочить головы!

Мы, к сожалению, пока еще поддаемся такому влиянию, берем дешевые наживки, грубо насаженные на крючок.

Поэтому хватит валить все на власть, на антинародный режим, на происки внешних и внутренних врагов. Хватит винить наглость кавказцев и ругать евреев на кухнях. Все они как раз поступают естественно и предсказуемо, влегкую, без напряжения манипулируя сознанием. Совестливым людям надо учиться, образовываться и если уж выходить на площади, то только для того, чтобы там ощутить себя народом. Площадь, школа хорошая, но не единственная. В советские времена с демонстрациями вообще была напряженка, более трех не собирались, поэтому потребность «столпотворения» (толпа от столп) чувство плеча товарища реализовывалась на официальных праздничных шествиях. На площади население ощущает себя народом, и непроизвольно впадает в эйфорию: чувство локтя, чувство единения вызывают ликование. От радости люди забывают, по какому случаю собрались. И утратив природное, присущее славянству, нравственное чутье, «задний ум», попадают в умело расставленные сети манипуляторов. И вот уже стихийные митинги возглавляют охвостья прежних «элит», телеведущие, гламурные барышни, блогеры и просто авантюристы, призванные и ведомые властью, чтобы выпустить пар.

Власти об этой особенности национального характера известно, и она, власть, изо всех сил пытается размыть, растворить потребность мирного «столпотворения», загнать под контроль любое его проявление. Большевики тут отдыхают! Теперь даже свадебные церемонии придется согласовывать с администрацией.

Поэтому на площадь лучше ходить в праздники, чтобы радоваться, гулять, отдыхать, с детьми, и ходить со своими гвардейскими ленточками. Потому что вам навязчиво станут предлагать другие – белые, оранжевые, серо-буро-малиновые.

Вы заметили, как в последние годы миллиарды из бюджета уходят на строительство спортивных сооружений, содержание футбольных команд, инопланетных, судя по зарплатам, тренеров и, в том числе, на поощрение фанатских организаций. Хотя по-прежнему нет ни настоящего футбола, ни истовых спортивных болельщиков. Зато выполняется главная задача спорта и власти – выпустить пар на трибунах стадионов, дабы он не выхлестнулся на улицы и площади. Та же цель преследуется и в СМИ, когда нам с утра до вечера навязчиво гонят кровавые детективные сериалы. Количество криминальных трупов, показанных нам тремя основными каналами, уже соответствует количеству населения России.

Вместе с паром из нас выпускают виртуальную кровь.

Но легче всего осуждать пороки и невыносимо трудно приводить в лад разлаженные отношения общества и государства.

Я не призываю ни к бунту, ни к созданию новых партий и движений – это порочный путь, и только потому предлагается нам властями, как бескрайний либерализм. Да и рекомендаций или спасительных советов давать не собираюсь. Необразованная власть более всего боится, если электорат станет образованным и ощутит себя народом. И этому мы получаем все больше и больше доказательств. Совсем недавно известная вам модель человека от власти, Герман Греф, на форуме в Петербурге прямо так и заявил – не надо образовывать население страны! Мол, если оно узнает всю правду, то им, населением, станет невозможно манипулировать. Прямо так и сказал. Дескать, благо, что есть журналисты, рядящиеся под свободную прессу, они-то и дают обществу дозированную информацию – сколько положено.

Любая манипуляция сознанием имеет явные признаки мошенничества, деяния, уголовнонаказуемого.
Будь народ народом, на следующий же день Сбербанк лопнул бы, как мыльный пузырь, вкладчики бы забрали свои деньги. Разве можно доверять их такому банкиру? А прокуратура возбудила бы уголовные дела на СМИ, нарушающие статью о праве на информацию, записанную в Конституции.

Грефа вынудили проговориться, поэтому и подбирал слова, тянул, мямлил, валил все на Будду, Конфуция, и все же проговорился. Конечно, по своей необразованности выдал то, о чем говорят, и что обсуждают в кулуарах власти. Наверное, банкира потом поругали, но он заслуживает слова признательности и благодарности.

Я призываю своих соотечественников к образованию, к обретению образа народа. К тому, чего так боится власть, и чему всячески препятствует из-за своей неспособности управлять образованным населением. И трижды поплевав через левое плечо, опасаясь сглазить, сообщаю вам шепотом, на ухо: наш народ сегодня потянулся к знаниям! Потянулся к своим истокам. Не взирая на то, что истоки лихорадочно засыпают мусором, пытаются загадить, а где не получается, просто взмутить, мол, пока отстоится, кое-что успеем. Потянулся жадно, как всякий жаждущий.

И власть это почуяла. Поэтому наскоро выставляются противотанковые ежи и роются рвы в виде назначения чудовищных по своей необразованности министров образования и культуры. В школах усиленно совершенствуется отупляющий ЕГЭ, идет уже ничем не прикрытое, откровенное разрушение некогда могучей системы высшей школы. Причем, это делается так поспешно и грубо, что напоминает отступающего агрессора, который сжигает последние мосты и отравляет колодцы.

Однако коренная Россия все чаще начинает проявлять себя. Самым неожиданным образом и в неожиданном месте. И вот уже президент спешит в Колонный зал, на всероссийское родительское собрание (сопротивление!), отталкивая от трибуны своих смущенных помощников. И говорит пламенные речи, обличая того же министра образования, которого своим росчерком пера вчера только назначил. Собравшиеся родители слушают, все понимают, но проявляют такт, выдержку и не забрасывают его обувью. И это показатель того, что общество, народ весьма быстро зреет и стремительно выходит из состояния шока, произведенного «великими реформаторами». Уже нет истерики, отчаяния, легковесных призывов, стонов и воплей. Внимают молча, как те высланные кулаки на Нарымском берегу Оби.

В ближайший год трудно придется власти. Надо будет догонять отрывающуюся вперед, толпу и предлагать что-то стоящее, дабы остаться на плаву. И уже не поможет бочонок водки, выставленный на палубу, то есть, снятием и назначением новых министров образования не отделаешься. Пылкими речами, вброшенными лихими лозунгами типа «мочить в сортире» веры будет не обрести. За своего в доску парня теперь не примут.

Русская тройка долго запрягается, но катится быстро.

Предвижу возражения скептиков, де-мол, в современной политической системе, ориентированной на тотальную глобализацию, практически невозможно что-либо сделать. Дескать, перед нами даже не просто государственная машина – бронированный монстр, ведомый сильными мира сего. Разве можно создать структуру, развивающуюся и существующую по другим правилам и законам? Ротшильды и Рокфеллеры, «мировая закулиса» не потерпят подобных вольностей, идущих вразрез с их решениями «политбюро». Вездесущая политтехнология манипуляции сознанием размажет, сотрет в порошок. В лучшем случае, любое положительное начинание объявит ложью, сектантством и предаст анафеме, что уже не раз бывало. В худшем, признает эту структуру террористической, а остальное довершат войска НАТО.

И будут эти искушенные скептики в чем-то правы.

Не делая никаких выводов, я просто приведу «природные» примеры, когда зарождение, развитие и существование качественно новых структур не подвержено ни влиянию извне, ни тем более управлению и манипуляциям.

Человеческую общность и всю живую природу спасает многообразие форм существования материи. Например, в горячих гейзерах из-за высокой температуры не растут водоросли на привычной нам, углеродной, белковой основе. Они попросту свариваются в бульон. Но водоросли там есть, и благоденствуют в крутом кипятке круглый год, на вид, обыкновенные, зеленые, с легкой синевой. И в основе их клетки лежит не белок, а термостойкий кремний. Но это все химия.

Есть более обыденные примеры, когда новая система может возникать, развиваться и достигать совершенства внутри имеющейся системы помимо ее воли и за счет нее.

Зачатие плода у теплокровных (включая человека) происходит независимо от воли мужской и женской особи. Их желание в этом случае продиктованы лишь желанием совокупления, кстати, ознаменованным наивысшим блаженством – оргазмом, эдакой наградой за соитие. Остальное все делает природа. Зачатый плод изолирован, заключен в плаценту и соединен с матерью одной лишь пуповиной, через которую, игнорируя ее желания, получает все необходимые вещества для полноценного развития. Поэтому у беременных летят зубы, слабнут кости, мать вынуждена переживать острые приступы токсикоза и прочие неудобства, но поделать с этим ничего не может. Напротив, неосознанно будет потреблять то, что нужно плоду. Да, конечно, она в состоянии сделать аборт, если ребенок не желанный. А если желанный и давно ожидаемый? Если отец, давший семя, в том ее убедит? То есть, обеспечит информационную поддержку?

Тогда дитя непременно будет выношено, без воли матери родится точно в срок и даже шлепать его не нужно, само сделает первый вдох.

И, наконец, обещанная история из жизни насекомых – пчел. Природа всегда мудрее нас, если мы еще способны видеть ее, слышать и чувствовать.

В семидесятых годах появилось заболевание пчел, называемое варроатоз. Это клещ-паразит, величиной чуть более макового зерна, который поселяется на шейке, возле головы, и заедает пчелу, выпивая из нее соки. Самая совершенная модель самоорганизации в природе, пчелиная семья, без всякой эволюции существующая миллионы лет, оказалась не в состоянии противостоять клещу, ибо заражение происходит еще до рождения пчелиной детки. Самка клеща всегда опережает пчелиную матку на две – три ячейки вперед, точно угадывая, куда она отложит очередное яйцо и успевает откладывать свое. Личинка пчелы рождается уже в порочном соседстве с личинкой клеща, вместе питается, развивается, вырастает, окукливается и молодая пчела выходит из ячейки, принимая паразита за часть своего существа. Когда заражение становится критическим, клещ начинает высасывать соки своей соседки еще в запечатанной ячейке, и пчела тогда рождается слепой и бескрылой. Она же обычно золотистая, а тут появляется черной, словно из нее еще до рождения свет выпили.

Но в «инкубационный» период заболевания клещ просто живет на пчеле, даже совершает путешествие, летает с ней на сбор нектара и ждет зимы. Летом же паразиты насмерть зажирают только трутней, поскольку их в семье всегда перепроизводство, поэтому самка клеща откладывает яйца больше в трутневые ячейки. И только под осень начинает активно заражать пчелиный расплод - будущее потомство, которому суждено пережить зиму. То есть, клещ отлично разбирается в мироустройстве семьи, знает табели о рангах: например, вообще никогда не трогает матку, сеющую новое потомство «будущего корма». Зато за зиму клещ медленно выпивает жизнь из пчелы, растягивая удовольствие до весны, и если она не погибает, то выходит немощной, сил хватает долететь до первого цветка.

Там паразит отцепляется и ждет, когда на тот же цветок прилетит другая, здоровая пчела…

Поначалу пасечники пытались бороться с клещом самими разными способами: окуривали дымом ядовитых растений, химикатов, даже засыпали хлоркой и дустом, но в результате только губили пчел, а клещ выживал. Тогда начался революционный период, кардинально и круто изменяющий ситуацию - повальное сжигание зараженных пасек, и повсюду запылали костры. Палили вместе с ульями, инвентарем и омшаниками, снимали грунт на местах расположения, заводили новые, чистые семьи, а они вскоре опять заболевали. Ученые изобретали средства борьбы с варроатозом, в основном, химические, ароматические смеси, аэрозоли, пищевые добавки; клещ отчасти осыпался, но полностью вылечить болезнь оказалось невозможно и вспышки ее повторялись.

Но вот что было замечено: если вывезти зараженную пасеку подалее от других, где нет контакта пчел и мест общего пользования – цветов, то семьи мало-помалу сами избавлялись от паразитов и к середине лета выздоравливали полностью. Новые потомства пчел рождались уже без «пассажиров»-нахлебников, зрячие и крылатые. Как им удается сбрасывать с себя клещей, до сей поры не совсем ясно, есть предположения, что пчелы (язык не поворачивается называть их насекомыми!) научились снимать их друг с друга. По другой версии, пчелы-чистильщики, что готовят ячейки для маточного засева, разгадали «политтехнологии» варроатоза, и теперь идут вплотную к матке, не позволяя самке клеща откладывать свои яйца. А если успела отложить – выбрасывают.

Так или нет, не знаю, но из моих личных наблюдений вынес несколько явных, неоспоримых фактов: пчелы чистят друг друга, особенно «мертвые» зоны, которые сама пчела достать не может. Но более потрясло то, как они помогают друг другу встать на лапки, если вылетая из летка, пчела случайно перевернулась на спину. Они подают руку упавшему – опять же язык не поворачивается сказать, лапку…

Вот бы взять да вывезти наш улей на необитаемый остров! Да только нет на планете, емлющей огонь, таких островов, и слишком уж много на нашей земле могил предков, кости коих еще продолжают излучать и питать нас энергией – всех не выкопать и не увезти с собой. Остается одно – чистить друг друга, снимать клещей, обезвреживать будущее потомство, следуя на шаг впереди матки и подавать руку, если кто-то споткнулся.

И не собирать мед на чужих цветах. Тем более, если нектар из них давно кем-то выпит, а вместо него залит химреактив в виде пищевой добавки…

Улей наш не перевезти. Но вот столицу – вполне возможно в самое ближайшее время. Пока существующая власть не устремилась на юг от Москвы и не начала стройку «московской грыжи». Не следует разрушать солярный символ искусственным протуберанцем, ни к чему доброму это не приведет и времени существования столицы не продлит. Если бы власть имела образ, то давно бы уже осознала, что период «московского государства» пройден вкупе с советским периодом. Надо не реформировать, а переформатировать возбужденное пространство, в первую очередь перенести столицу, даже не на реку Ра – на Урал, и тогда сбудется пророчество Ломоносова – государство российское прирастет Сибирью.

Не стану рассказывать, как бы оживилась азиатская часть малозаселенной России, как бы хлынули на заснеженные просторы финансовые потоки, производительные силы, и как бы «обрадовались» этому китайцы – все это понятно без перевода и лишних слов.

Надо избавиться от варроатоза прежних элит, который поразил обе существующие столицы государства. Петр был похлеще нынешних реформаторов, он одним взмахом топора голову отрубал стрельцу, однако не сумел сладить с боярской элитой и ушел на болотистый берег Невы, будто бы рубить окно в Европу. Долгие версты русских просторов спасают нас не только от внешних врагов; у клеща сосущий хоботок длинный, да ноги коротки. Он физиологически не в состоянии покорять пространство более, чем площадь цветка, шейку пчелы, ограниченную Садовым кольцом столицы. А так же долго жить вне улья, тем паче, без своего кормящего транспорта – пчелы. Начитавшись Маркса, Ленин тоже страдал от необразованности и совершил ошибку, вернув Москве статус стольного града: прежний навоз там еще не перепрел, не перегорел, не превратился в культурный слой, в почву, способную плодоносить, выгонять из семени живучий стебель.

Пусть Москва останется солярным символом прошлой эпохи, пусть даже Ильич лежит в своем мавзолее. Мертвец иногда помогает вздрогнуть, встряхнуться душе и проснуться, дабы увидеть, что мир больше, чем пределы видимой и осязаемой реальности.

Рано или поздно, но третья столица современной России будет на Урале. Только вдали от прошлых элитных гнездовий возможно окружить матку пчелами-чистильщиками, желательно из рабочих, вечевых пчел, которые и правят в семье.

А рабочей пчелой называется та, что собирает нектар…


Источник: Блог Сергея Алексеева в Живом Журнале